«Когда я к ней подбежала, она опять упала. Она была без шубы. Я сняла свою и постелила под неё, а другой полой прикрыла. В это время Гуля сказала: «Зинок! А я думала, что не увижу тебя, а ты как в сказке появилась передо мной!». Она подняла руку и показала на высоту, сказала: «Будь она проклята!»
Из письма санинструктора Зинаиды Сачковой к Владимиру Даниловичу Королёву, отцу Гули. Ноябрь 1942
…В характере этой девушки не было ничего наносного, искусственного, натянутого. Нет, она вовсе не была эдакой ходульно-идеальной, канонически-правильной советской школьницей.
Увлекающаяся, порывистая, Гуля переживала взлёты и падения; бывало и так, что, посвятив много времени съёмкам, она сильно запускала учебу – но брала себя в руки и с непреклонной волей, без всякого контроля и принуждения, садилась за учебники, выправляя все «хвосты».
1937 г.
«Я пока занимаюсь в восьмом классе… Хочу поступить в военную школу, она меня приучит к дисциплине, которой, как ты знаешь, у меня нет».
1938 г.
«Ура! Ура! Ура! Не какнула на алгебре, все решила правильно! Ещё одно осталось пережить – это устная геометрия. На этой-то я, наверное, какну и какну основательно. Папочка, что будет, если я какну? Ой же и дрефлю! Ой, дрефлю!»
«9 февраля меня утвердил райком ВЛКСМ, и в тот же день меня приняли в бассейн в прыгательную группу. Я когда вылезла на семиметровую вышку, думала, что я убьюсь, но хорошо прыгнула. Бассейн чудный, мраморный, светлый. Если бы ты только знал, какая гордость быть комсомолкой! Чувствуешь всю ответственность, на тебя наложенную».
Из писем Гули к отцу
Гуля-спортсменка, 1938 год
В натуре Гули главенствовала одна ключевая черта, которую отмечали и мать, и одноклассники, и друзья – все, кто хорошо её знал: она не ведала страха.
Никогда не плакала от боли, не жаловалась, не требовала сочувствия, а если предательская дрожь закрадывалась в сердце – побеждала минутную слабость.
Так было всю её жизнь: свирепый цепной пёс, не признающий чужих, клал ей большую лобастую голову на колени; ей покорялась и семиметровая вышка, и бурное течение Днепра…
Начало истории:
И ту, последнюю, самую страшную высоту Гуля взяла – пусть даже ценой собственной жизни.
Тот самый неукротимый Абрек
В 1940 году девушка поступила в Киевский Гидромелиоративный институт. А осенью того же года, едва достигнув восемнадцатилетия, вышла замуж. 15 октября 1940 Владимир Данилович получил телеграмму: «Расписались в ЗАГСе. Целуем Гуля, Алексей».
В книге Елены Ильиной «Четвёртая высота» мужа Гули зовут Сергей, но на самом деле, согласно имеющимся документам, она вышла замуж за Алексея Пятакова – племянника опального наркома тяжёлой промышленности, «троцкиста и врага народа» Георгия Леонидовича Пятакова, расстрелянного в 37-м.
По одним данным, семейная жизнь не заладилась из-за пристрастия Алексея к спиртному, однако другие источники утверждают, что реальной причиной развода стал его арест и ссылка в Норильск.
Позднее Алексей женился на подруге Гули Клавдии Донской, но из-за его алкоголизма Клавдия подала на развод.
«С Алёшкой живём дружно… Конечно, надо начинать самостоятельную, целеустремленную, полную радости, энергии и ответственности за обоих жизнь… Пока дополнительной работы не достали, это нас очень опечалило, мы еще не теряем надежды ее найти». 1940 год
Как бы там ни было, в 1941 году Гуля уже была замужем за Аркадием Казанским – в воспоминаниях матери говорится, что «её муж учился в военной школе».
Именно он погиб в самом начале войны. Сын Гули – Ёжик – носил фамилию Королёв-Казанский и отчество Аркадьевич.
Ёжик родился 14 августа 1941 в глубоком тылу, в Уфе, куда Гуля эвакуировалась вместе с мамой.
Там же её настигло известие о гибели мужа. С этого момента решение молодой матери было непреклонным: на фронт! Она обивала пороги военкоматов, прося отправить добровольцем, но всех останавливало то, что у этой ещё совсем юной женщины с таким твёрдым, решительным взглядом лучистых серых глаз грудной ребёнок.
Телеграмма, отправленная отчимом Гули Филиппом Емемльяновичем Козицким из Уфы её отцу в Москву
Она буквально упросила комдива Николая Ивановича Бирюкова взять её на фронт ординарцем, и он, уступив её стальной воле, согласился.
Гуля была записана в медико-санитарный батальон 214-й стрелковой дивизии, а в сентябре 1942 была приписана санинструктором к 780-му стрелковому полку той же дивизии.
Гуля с Ёжиком на руках после выступления в госпитале перед ранеными. Январь 1942
Последняя высота
Гуля Королёва находилась в самой гуще Сталинградской битвы с июля 1942.
К середине ноября вермахт в ходе непрекращающихся атак захватил почти весь центр и север Сталинграда. 19 ноября советское командование, скопив наступательные резервы, начало операцию «Уран», целью которой было окружение вражеских войск.
В конце ноября 1942 года Красная Армия замкнула кольцо окружения под Сталинградом. В котле оказались 22 фашистских дивизии – отборные части армии вермахта.
Согласно боевому приказу командира 214-й стрелковой дивизии личному составу 780-го полка предстояло «овладеть высотой 56,8 и в дальнейшем рубежом дороги, идущей из х. Нижне-Гниловский на высоту 73,4».
Ценой огромных потерь, в штыковых атаках, в гранатных боях полк продвигался к заветной высоте, метр за метром отвоёвывая каждую пядь родной земли…
Гуля с фронтовыми товарищами Хамзой Монаповым и Люзой Никитиной. 7 ноября 1942
В тот роковой день, 23 ноября 1942 года, санинструктор Королёва вынесла с поля боя 50 раненых бойцов.
Гитлеровцы поливали наши позиции автоматным огнём, одна из пуль смертельно ранила командира. Солдаты залегли в траншеях, исход сражения оказался под угрозой.
И тут Гуля, движимая сильнейшим порывом, поднялась в атаку, увлекая бойцов за собой. Эти уставшие, измотанные до предела мужики, чёрные от копоти, познавшие все ужасы войны – разве могли они не послушать ту, которая выносила их из боя на своих плечах?
Гуля первой ворвалась во вражеские окопы, забросав фашистских захватчиков гранатами и уничтожив 15 вражеских солдат и офицеров, но сама была смертельно ранена.
Не чувствуя боли, не думая о себе, она оставалась на высоте до тех пор, когда прибыло подкрепление.
Высота 56,8 на подступах к Сталинграду была взята.
«В ночь с 23 на 24 ноября я была контужена и отправлена Гулей в санбат. Сама же она оставалась на высоте, которую мы назвали: «Будь ты проклята!» Когда я пришла в сознание, бойцы нашей части сказали мне, что Королёва ранена, но осталась на высоте. Я поспешила к Гуле на выручку на машине с боеприпасами. Издали я увидела её с гранатами и автоматом в руках. Она бежала и стреляла после взятия окопов у немцев. Я побежала к ней, но она вдруг упала. Потом поднялась и опять побежала.<…>
Когда я её перевязала, немцы приблизились так, что мне приходилось отстреливаться. Под конец я выстрелила дымовой шашкой и бросила в них гранату. Под прикрытием дыма, мы стали отходить. Гуля крепко держалась за мой рукав».
«Я посадила её к себе на колени и держала в полусидячем положении. <…> Я плакала, а она меня утешала. Мечтали дойти до Берлина:
– После войны поедем в Москву, к папке с Сашей, походим по Красной площади, потом поступим в мединститут, будем учиться на хирурга. Зинок, если тебе будет трудно, приходи к папке, он у меня хороший. Встретит, как родную…
Все время до самой смерти она была в сознании и говорила, говорила. Потом стала задыхаться… Верно, пневмоторакс. Я ничем не могла ей помочь. Я даже не думала, что лишусь моей дорогой подруги. Вдруг голова её запрокинулась. Несколько мгновений… И она умерла. До самого конца она была в сознании».
Из письма санинструктора Зинаиды Сачковой
Гуля Королёва скончалась от ран в тот же день. Приказом командования сержант Марионелла Владимировна Королёва была награждена орденом Красного Знамени посмертно.
Александр Аркадьевич Королёв-Казанский – Ёжик – стал известным в Киеве врачом-анестезиологом. Он умер в 2007 году.
Сын и дочь Александра Аркадьевича здравствуют и поныне.
Александр Аркадьевич Королёв-Казанский (Ёжик) с семьёй
Место гибели Гули Королёвой на высоте 56,8. Автор фото Елена Береснева. Источник: https://smartik.ru/volgograd/post/127746236
С отцом Владимиром Даниловичем Королёвым на отдыхе. 1938 год, Макопсе
Гуля с мамой и бабушкой
Гуля Королёва (слева в верхнем ряду) с боевыми товарищами. Июль 1942. «Многие тут пытаются за мной ухаживать. Отшиваю. Некогда теперь заниматься такими вещами. Не то теперь время». «Папулька, у меня большое горе… Любит меня наш командир. Надо прямо сказать, золотой человек. Я его очень уважаю как человека, ценю и люблю как командира. Но любить я его не люблю. И мне это очень тяжело и неприятно. Как ни трудно мне было его обижать, но все же я ему сказала, что я его не люблю, но хорошим товарищем, боевым другом я всегда ему буду».
