Эта смена обещала быть спокойной. Пара гипертоников и беременная на раннем сроке – на этом все. Мы успели плотно поесть, и я закинула в карман несколько конфет, оставшихся после чаепития – на всякий случай, вдруг больше не удастся за все дежурство присесть за стол.
Только вышли из комнаты отдыха, слышим голос диспетчера: «Пятая бригада, на вызов. Пожилому человеку плохо, больше ничего толком сказать не могут». Все по отработанной схеме: накидываем куртки, берём электрокардиограф, чемодан с препаратами и в машину. В голове на автомате проносятся возможные причины вызова – гипертонический криз («давление подскочило», как говорят пациенты), инсульт или инфаркт миокарда (ох, как не хотелось бы), приступ стенокардии.
«Добропорядочное» семейство.
Ехать пришлось в коттеджный городок. Из-за высокого забора выглядывал лишь чердак красивого двухэтажного особняка. Во дворе отчаянно лаяла огромная овчарка, которая, благо, была на привязи. Нас встретил мужчина средних лет. Он открыл нам двери и провел к больному по этому огромному «лабиринту». Я обратила внимание, что мужчина очень косо посмотрел на нас, когда мы поспешно прошли прихожую, не разуваясь.
Перед нами развернулась картина – на полу, вблизи кровати, часто дыша, лежал дедушка. Глаза его были полузакрыты, а сам он пытался опереться руками о пол, но это ему никак не удавалось сделать. Среди бесконечного количества комнат, как мне показалось, старику была отведена самая маленькая. Постель на кровати была скомкана, вокруг беспорядок, и очень ощущался спертый воздух.
Дедушку мы уложили на кровать, окно приоткрыли. Начали расспрос. К этому времени комнату заполнили все домочадцы – мужчина, сопровождавший нас, женщина и двое детей-подростков. Все наперебой стали говорить, что, мол, «хотел пойти в туалет и упал, от чего – непонятно». Слушаем, смотрим. ЭКГ в норме – значит, не сердце. Измеряем давление, а оно 70/60 – ужасно низкое.
Мой наставник – врач с 30-летним стажем пораздумав, задаёт вопрос:
– Дедушка, когда и что последний раз ел?
– Да это, чай пил вот… – ответил мужчина, почесывая округлый живот, а потом повернулся к женщине.
– Кормим мы его, он сам не особо ест. Что за вопросы? Мы добропорядочная семья! – в голосе женщины прослеживалось явное недовольство.
Природа обморока была очевидна – старика не кормили должным образом. И судя по всем остальным признакам, вообще не ухаживали за ним. Вскоре дедушку транспортировали в машину для госпитализации. К слову, сделать это не составило труда, поскольку был он легче пуха.
Уже в машине, когда фельдшер ставила капельницу с глюкозой, я взглянула на лицо старика, и мое сердце как-то больно сжалось. Его взгляд был полон грусти и какого-то отчаяния. Я взяла его за руку и предложила припрятанную на обеде конфету. «Спасибо, дочка» – произнес дедушка и принялся мусолить в беззубом рту батончик.
Домой с дежурства я возвращалась в ужасном состоянии, на душе было гадко и тяжело. Глаза застилали слезы. Невозможно было забыть высохшего, полусогнутого, голодного старика и его благополучную, розовощекую, сытую семью.
