Автор: Mara
Владик стоял за верандой. Невидимый. Утирал слезы. Слезы жгли красные от мороза щёки. Там, за стеной хохотала Катька. Громко, с переливами. Как только она умеет. Очень у нее хорошо это выходило. «Предательница», — шептал Владик, — «Невеста называется». Катька фыркнула и засмеялась. Она и Витька из параллельной группы целовались под заснеженной елью. Целовались! Владик не знал, что делать.
Ему так плохо не было никогда. Он уже давно стоял тут, за углом, следил. Ботинки промокли, рука с зажатым комком льда онемела. «Сейчас закрою глаза и умру. Упаду на снег. Маме позвонят. Она заплачет». Мотнул головой, представил как снежок летит прямо в лоб Витьке. Хоп! Катька запрокинула голову и засмеялась. Владик закрыл глаза. Стало темно. «Это конец. Амур пердю». Влад учил французский. Как говорила мама, французский – язык любви. Нет любви. Прошла.
— Подсматриваешь? – Катька, румяная и наглая стояла перед Владиком. Из-за ее спины выглядывал Витька.
— Кольцо верни. Помолвочное, — Владик засунул руки в карманы. Удивился – в правом кармане было мокро, противно, вязко. Вытащил руку – совсем забыл, подарок Катьке – эскимо. Растаяло. «От любви», — подумал Влад.
— Научись сначала выговаривать, — Витька цедил слова как ненавистную молочную лапшу с пенкой. – Жених.
— На! – Владик зачерпнул из кармана шоколадную кашу и размазал по Витькиному лицу.
Катька радостно завизжала.
***
Юля тянула за руку задумчивого Владика. Обычно всю дорогу от садика до дома сын радостный как щенок без умолка, захлёбываясь, пересказывал матери события садовского дня. А сейчас молчал, сопел. Юля, хохотушка и болтушка, рассказывала Владику как хорошо будет в субботу, когда они пойдут в планетарий.
— Мама, мамочка! – Владик внезапно обхватил мать за ноги, зарылся с головой в дубленку и горько зарыдал.
Юлька от неожиданности чуть не села в сугроб.
— Мамочка, Катя… Катя… она… она…, мааамааааа-аа, — выл Владька.
Юля сначала испугалась, потом рассмеялась, всплакнула от умиления.
— Дурачок ты мой маленький, — вытирая варежкой светлые детские слезы, всхлипывала Юлька, — всё пройдёт. Это я тебе точно говорю. Проверено. Пройдёт.
— Мама, я Катькино кольцо Кате подарил. А она его в сугроб выбросила.
Юля на секунду замерла. Удивилась. Покачнулась. Дыхание перехватило.
— Ты же говорила: «Катькино кольцо, катькино кольцо». А у нас помолвка вчера была.
— Что?
Юля не слушала. Катькином кольцом в семье именовали прабабкино наследство – старинное колечко с малиновым рубином в окружении тусклых стекляшек. Юлька не верила, что стекляшки – это бриллианты, как уверяла Петровна, прабабка.
А к ювелиру так и не удосужилась сходить. Катькиным оно было потому, что Петровна упорно всем доказывала, что де «Екатерина подарила вашей пра-пра-пра-, когда очередной Катькин фаворит вдруг в нее влюбился до беспамятства». Все смеялись, а Петровна злилась и стучала клюкой об пол.
— В сугроб? – медленно переспросила Юля.
— Да! Да! Выбросила.
— А ты чего без спроса то взял? – бесчувственно поинтересовалась она. Развернулась и, ухватив ребёнка за руку, решительно зашагала к детскому саду.
«Зачем иду? Надо плюнуть. Пусть лежит там, в этих снегах Забайкалья. Тьфу. Столько оно мне крови выпило. Прабабка говорила: «Катькино кольцо ненужную любовь отгоняет». Ой-ли? Ненужную только? С Сережей расстались. С…»
***
Ночной сторож пустил их сразу. Улыбнулся. Посмотрел на Юльку по-особенному. Юля пожалела, что одела эту дурацкую синюю шапку. Надо было белую. И губы накрасить. Не гигиенической помадой, а нормальной, цвета спелой вишни. Сторожа звали Ромой, студент, подрабатывает по ночам. Высокий, сероглазый. Понравился.
Владик задумчиво смотрел на серп луны и думал о превратностях любви и о том, как он завтра встанет в пару с Олей, а Катька, а Катька… Дальше он пока не придумал.
Юлька смеялась под раскидистой елью. Давно она так не хохотала. Запрокидывала голову. «Как Катька», — думал Владик, глядя на мать. Рома смешно рыл норы в сугробах, шарил лучом фонарика в недрах. Поворачиваясь к Владику, кричал «Тут?”. Владик флегматично пожимал плечами. «Кому нужно кольцо без Катьки?», — думал он.
— А пойдемте чай пить. А потом еще поищем, — Рома весело смотрел на Юльку.
— Мааам, а «Спокойной ночи»? – Владик нащупал в кармане липкую лужицу и удивился, что она не высохла.
— Мы пойдем. Завтра поищем, — Юлька очень старалась не улыбаться. Не получалось.
— Я найду. Обязательно.
«Этот найдет», — думала Юля, ведя задумчивого Владика на встречу с Хрюшей и Степашкой, — «Вот и проверим».
