Жизнь прекрасна!
— Мама, ты почему опять стираешь руками?! – воскликнула Лена прямо с порога. – Мы же купили тебе стиральную машину!
— У, надзиратель приехал, — недовольно пробормотала Татьяна Григорьевна, не отрываясь от эмалированного таза со стиркой. – Опять свои порядки будет устанавливать…
— Привет, бабуля! — из-за спины Лены появилась весёлая пятнадцатилетняя внучка Юлька. – А мы тебе с мамой посудомоечную машину привезли. Вечером папа приедет, будет устанавливать.
— Чего? – Григорьевна, наконец-то, оторвалась от стирки и с вопросом посмотрела на дочь. – Вы с ума сошли? Зачем мне в своём доме эта ваша машина?
— Затем, – строго отвела Лена. – Ты в городе живёшь, а не в деревне. Привыкай к цивилизации.
— Я живу не в городе, а пригороде. Это большая разница. – Григорьевна обняла внучку. – Да, Юленька? Правильно бабуля говорит? Ох, какая из тебя ладная невеста выросла.
— Бабуль, ты не понимаешь. — Юля с любовью прильнула к бабушке. — Посудомоечная машина, это классно.
— Зачем она мне в деревянном доме?
— Ох, мама, доупрямишься ты, мы тебя к себе заберём, – пригрозила дочь. – Тогда поймёшь, как жить по-человечески.
— Да, бабуль, поехали к нам жить, а? – Юлька гладила бабушку по спине. – У нас места много. Поехали.
— Нет, девчонки, даже не думайте. – Григорьевна поцеловала внучку. – Всё, хватит об этом. Сейчас я вас угощать буду.
— А мы сытые, — Юля наконец-то отпустила бабулю и уселась на старинный диван.
— Как это сытые? – насупилась Григорьевна. — А для чего я печь топила, картошку томила и пироги пекла?
— Ты ещё и печь свою допотопную топишь? – Лена по-хозяйски осматривала избу. – Я не поняла, мама, у тебя, что, мультиварка до сих пор в коробке стоит? Ты ей, что ли, не пользуешься?
— Что? – не поняла Григорьевна. – Какая ещё мультиварка?
— Бабуля, ты опять прикалываешься да? — засмеялась внучка. – Мультиварка, это же супер. Закинула туда всего, воды налила, включила и забыла. Потом – хоп, и готовая еда. И печь топить целый день не надо. А стиралка – хоп, закинула туда вещи, и через час они чистые. А посудомойка, это вообще — такая вещь! Несколько дней в ней грязную посуду копишь, потом раз, нажала на кнопку, и через час вся посуда блестит как новая.
— Слышишь, что тебе любимая внучка говорит? – назидательным тоном заворчала Лена. – Если дочь не слушаешь, внучку послушай. Хватит тебе жить позапрошлым веком, двадцать первый век на дворе.
— И как, по-вашему, нужно жить в двадцать первом веке? – невесело спросила Григорьевна.
— Побольше нужно отдыхать, бабуля. Наслаждаться жизнью, – опять засмеялась внучка.
— Наслаждаться? – Григорьевна хитро смотрела на дочку с внучкой. — А чего делать-то надо, чтобы наслаждаться?
— В том-то и дело, мама, — усмехнулась Лена, — что делать как раз ничего и не надо. Всё за тебя по дому техника делает, а ты от этого наслаждаешься. Сидишь в кресле, читаешь или смотришь телевизор.
— Не люблю я телевизор, — призналась Григорьевна. – От него сплошные расстройства. Как услышишь, что в мире твориться, жить не хочется. Люди с ума сходят, похоже…
— Не любишь, не смотри. — пожала плечами дочь. – Тогда к нам в гости чаще приезжай.
— А чего у вас в квартире делать?
— Мама, ты опять надо мной издеваешься?
— Да нет, девчонки, правда, я не понимаю. – Григорьевна вздохнула. – Я вот когда печку растоплю, смотрю, как в топке пламя горит, и наслаждаюсь. Потом тесто поставлю, смотрю, как оно подходит, и опять наслаждаюсь. А уж когда дух особый от пирогов пойдёт, это же вообще счастье. А бельё руками постираю, развешу его во дворе, и наслаждаюсь – оттого, что я это всё-таки сделала. В жизни у пенсионера должен быть хоть какой-то смысл. А если ничего не делать – как тогда этой жизнью наслаждаться?
— А хочешь, мы с тобой на море поедем? – придумала Юлька. – Будем там вместе наслаждаться морем, пальмами, воздухом.
— Нет, девочки, это не наслаждение. Это, вообще-то, ленью называется. Наслаждение, это когда ты чего-то делаешь, и у тебя получается.
— Бабуля, ты чего? Скоро же человек вообще ничего делать не будет, — гордо сказала внучка. – Даже на работу ходить не будет. Скоро за нас всё будут делать роботы.
— Всё-всё? – удивилась Григорьевна.
— Всё-всё.
— И даже ходить ногами не будем? – испугалась Григорьевна.
— И ходить не будем. Уже есть гироскутеры, на них встал, и он везёт тебя туда, куда нужно.
— А ноги-то тогда человеку будут зачем? – Григорьевна засмеялась. — Если ещё и не ходить, тогда человек постепенно превратится в гусеницу. Так что ли?
— Ага… — радостно закивала Юлька. – Когда-нибудь, наверное, превратится. Но только когда это ещё будет. А пока мы люди, нам нужно жить и наслаждаться.
— А я гусеницей быть не желаю. — закачала головой Татьяна Григорьевна. – Так что, пока я на вас не обиделась, быстро мыть руки и марш к столу. А я самовар подогрею. Хочу, чтобы всё у нас было с вами по-старому — традиционно и по-человечески.
