— Что-то моя старуха не выходит, спишь что ле? Старуха?
Личное
Ково развалилась?
Иду мимо, глядю, свет не топится, печка не горить, тьфу ты, ядрит твою налево, с ума ты меня старуха свела.
Печка говорю не топится, огня в хате нет.
Ково лежишь?
Помирать, што ле собраласи?
-Ноооо, — слабый голос доносится из-под вороха лоскутных одеял, каких-то старых тулупов и пальто.
-А ты не нокай, чай не запрягла. Ково валяшься, спрашиваю? Чаво лежишь? День на дворе.
-А мне всё одно…Не могу я, Шура.
-Я те не смогу, я те так не смогу. Три дня меня не было, ты гляди -кася, а?
К дитям ездила, ну.
Ничё, живут.
Унучка унучёнка родила, праунука почитай.
Хотя постой,старуха, ково я горожу, Полька -то мене праунучка, она же от Вальки, от старшей унучки. Так што же, старуха, я ить прапрабаушка теперя, о как!
А ну давай, вставай, старуха.
Пить чай будем.
Ты што, старыя? Ты что же? Все три дня што меня почитай не было, ты и печь не топила? Я -то думаю, што это Тузик ко мне ластится, прямо в душу глядит, ах ты старая, та ты даже и животных не кормила? Поди куры повыздохли?
Что же ты за бесстыжая такая, а?
Сама помирай, господь с тобою, а скотинку -то што же ты, подлая голодом моришь?
А ну вставай, вставай кому говорю, лежит, словно невестушка на ранней зорьке, нежится она, на перинах матушкиных, скоро до злой свекрови идти, чай не понежишси.
Вставай старуха, вставай Нюрка, а то ей богу, за волосья выволоку.
Пойду куров хоть гляну, поди — кася и выздохли…От шальная баба, от подлая, помирать собраласи, а што с животиной будет твориться, ей и наплевать вобче!
Васька -то хоть мышов наловит, а Тузик, а куры?
Когда вернулась в избу вторая бабушка, первая сидела на кровати, свесив тонкие, сухие ножки свои.
Положив сухие руки на колени, смотрела впавшими, мутными глазами на мир и удивлялась что ещё жива.
Казалось что третьего дня ещё должна была богу душу отдать, ан нет, здесь ещё старуха, хотя мыслями давно там, с милым Ефимом своим, родителями и братьями с сестрой.
Дети старухины далеко, внуки и того дальше, в других странах. Как им не боязно? Там ить люди не по нашенски говорят, забыли свои корни вообще, о-хо-хо.
Нет никакого дела никому до старухи.
Может и правнуки есть, кто же старухе сообщает.
Раньше -то, понабьются целую избу, смех, шум, всё перемоют, перебелют, ограду починят, крышу, колодец подремонтируют, хозяйство ещё держала старуха.
Спать вповалку на полу лягут, то песни поют, то истории какие говорят…
А теперь вон оно чё, одна старуха.
Шуре спасибо, хоть заходит.
-Што, оклемалась? Куры, слава те господи, живы. Накинулись на корм-то, воды чистой налила.
Тузика накормила.
Вася, иди сюды, иди котейко на, на, баушка сливочек даст, та не фатай, не фатай, изголодалси? Хучь бы животёнок не прихватило, ну ты старуха и дала жару.
А что у тя, даже чаёв не с кем попить?
-А иде шаньги?
-Какие шаньги?- скрипит бабушка Нюра.
-От те здрасти, ты гляди на неё, каки таки шаньги? Сёдня мил моя какой день?
А какой, Шура?
Воскресение, от какой.
Стой, погодь, да мать твоя девкой была, старуха! Сёдни же, прости, господи, Вербное.
Глаза второй бабушки немного ожили. Она задвигала ногами, заперебирала руками начала шамкать синюшными губами своими, некогда пухлыми, привлекающими взгляды.
-Што ты Шура, та как же так, как же, Вербное?
-Да! А у нас даже вербов нет, а ну ставай, ставай кому говорю, побегу в овраг, вербы надёргаю.
Когда вернулась бабушка Шура, в печке весело горел огонь бабушка Нюра осторожно передвигалась по кухне, на столе лежало тесто.
-Ватрухи печти будем, старуха?
-Будем, Шура, будем.
-Давай подсоблю…
Через пару -тройку часов, умытая, расчёсанная, по-праздничному одетая бабушка Нюра, сидела в ожидании у стола, на котором красовались вербы, принесённые из оврага бабой Шурой в ожидании той самой Шуры, которая побежала переодеться к столу.
По кухне плыл запах свежеиспечённых шанег.
-От Шурка, от зараза, и умереть спокойно не дасть. А она ить постарше меня будеть. Меня мать родила в покос, а она Шурка -то, уже была у то время, говорила что помнит как меня мать родила, мол бежала в деревню и тятьку мово звала, это ж сколько Шуре лет, если мне почитай девяносто…
Ладно, будем жить.
Праздник ишшо, што-то я помирать надумала, и то правда, а животные как же мои, Вася, Васенька, ты прости меня старуху глупую…И ты Тузенька прости, простите меня, а…
Посидели бабушки, потолковали о своём, девичьем, как пошутила бабушка Шура.
А в понедельник, вдруг захлопали у бабушки Нюры двери, забренчали наличники, засветились отмытые до скрипа окна.
Целая толпа детей, внуков, да правнуков приехала, даже праправнук есть, все лопочут непонятное.
А одна подошла, правнучка ис казал чисто-чисто так, что любит прабабушку и обняла крепко.
Сказала летом приедет, на всё лето…
Ах, ты же родимая.
Ну до смерти ли?
Жить надо!
Вытирает старуха слёзы радости, рядом Шура сидит, тоже радуется.
-Поживёёём, старуха. Сколько Бог даст, столько и поживём.
-Поживём, Шура, поживём…
