Даже у самого тяжёлого, одинокого и бедного детства есть надежда. Надежда на то, что потом все переменится. Надежда на продолжение, на счастливое продолжение. Надежда на новую жизнь.
Ты можешь выздороветь, стать сильным, разбогатеть, встретить свою любовь — потом. Вот это «потом» — это надежда.
Даже у самой сытой, богатой и счастливой вроде бы старости надежды нет. Нет «потом». Потом только дряхлость и смерть.
Старик и ребёнок слабы и зависимы. Но у ребёнка есть надежда. А у старика — нет.
Это печальная правда. В этом трагедия старости. Сколько бы человек ни бодрился и ни боролся, «потом» нет. Все усилия бессмысленны. Это не усилия того, кто ждёт перемены к лучшему. Это усилия продлить свою старость.
Вот поэтому атеисты, материалисты в старости сдают назад и отрекаются от своих убеждений, которые так яро провозглашали. Вольтер начал склоняться к религии. Сартр ослеп, постарел и вдруг заговорил о том, что был кем-то создан. Это же несомненно! Ослеп и прозрел…
«Я не ощущаю себя продуктом случая, песчинкой во вселенной; я чувствую, что был ожидаем, приготовлен, задуман. В общем, такое существо, как я, могло появиться только волей Творца. Говоря о творящей руке, я имею в виду Бога»…
И другие борцы с верой и мистикой вдруг меняли своё мировоззрение в старости.
Это они хотели получить «потом». Надежду на потом. На новую жизнь.
Потому что эта надежда делает жизнь осмысленной и важной. И избавляет от страха старости. От безнадёжности борьбы.
Жить без надежды невыносимо тяжело. Старость превращается в ожидание казни. В трагедию, даже если есть хорошая пища, крыша над головой, доброе отношение…
Вот поэтому лучше прийти к вере раньше. А не торговаться на пороге смерти…
Но иногда человек хочет поверить, да уже поздно. Не может.
Единственный способ избежать трагедии старости — верить. И изучать. Сейчас и наука ищет подтверждения бессмертию души и продолжению жизни. И это поддерживает. Даёт надежду. И одухотворяет старость…
Анна Кирьянова
