— Сколько же я здесь не был? Сорок лет? Если точнее сорок три. Целая жизнь. Да и жизнью ее нельзя назвать. Разве это жизнь. Сорок три года страха быть пойманным. Сорок три года, ничего не зная о жене, дочке и матери. Сорок три года тяжёлых воспоминаний о той драке, когда он в порыве ревности и злости повалил на землю Лешку, сына председателя, и бил, бил, пока тот не перестал дышать.
Мама, я до сих пор слышу твой крик, — Беги Коля. Беги сынок. Я часто просыпаюсь ночами от этого крика.
Я до сих пор вижу заплаканные глаза любимой жены, моей Валеньки. Глаза, в которых ещё теплилась надежда, что может всё ещё обойдется. Может разберётся милиция. Прости Валюша. Прости что принёс беду в нашу семью.
Я и сейчас помню запах своей доченьки. Она пахла парным молоком и чем-то теплым и уютным.
Что теперь с ними? Где они? Живы ли?
Хватит, будь что будет. Устал я бояться. Нет больше никаких сил скитаться по свету.
Николай смотрел на полуразвалившийся дом, в котором он когда-то, очень давно был хозяином. Видно было что в доме давно никто не живёт. На Николая нахлынули воспоминания.
Лешка, сын председателя, был наглым парнем. Казалось, что он ничего и никого не боится, чувствуя за собой власть отца. Зная, что отец за него горой встанет, не зависимо от того, прав сын или нет. Ещё до свадьбы Николая и Валюши он не давал девушке прохода. Угрозами хотел заставить девушку стать его. Николай не единожды предупреждал Лешку не мешать им жить. Но всё было бесполезно. Лешка продолжал преследовать Валюшу.
Вот и в тот вечер Лешка, сильно пьяный припёрся в дом Николая. Наглый и злой. Припёрся и начал прямо на глазах Николая лапать Валюшу. Николай выволок Лешку во двор и стал бить. Бил никого не слыша и не понимая что он делает. Николай остановился, когда Лешка уже перестал дышать.
А потом он скрывался и скитался. Сорок три года, без документов и места жительства. Сорок три года вздрагивая от случайного шума или окрика. Сорок три года холода и голода, ночуя где придется.
— Николай, это ты? — прервал чей-то голос воспоминания мужчины.
Николай вздрогнул и медленно повернулся.
Это был Лёшка. Постаревший, в рваной телогрейке и слегка выпивший.
— Лешка, — проглотив комок в горле прохрипел Николай, — а разве ты…
— Как видишь жив, — скривилось Лешкино лицо в улыбке, — Половина лица правда не работает, а так ничего, выкарабкался.
Мужчины долго стояли молча, глядя друг другу в глаза. Чего только не прочли они друг у друга во взглядах. И ненависть, и страх, и смирение. Наконец Николай прервал молчание.
— Ты не знаешь, что с моими?
— Мать померла, — говорит Лешка,- И десяти лет не прожила, как ты исчез. С моими лежит, рядышком.
— А жена? Дочка?
— Дочка замуж вышла, нашла кого-то в городе. За границу уехали, и Валька с ними. Куда не знаю.
— Сам то как? — спрашивает Николай.
— Никак. Инвалидность и одиночество. Вот и вся моя жизнь.
Слушайте рассказ. Читает автор.
Мужчины постояли ещё молча несколько минут,
— Ну что, — говорит Лешка, — пойдём ко мне? Переночуешь у меня. Не будешь ведь ты ночевать в своих развалинах. Да и поговорить нам есть о чём.
— Да уж, — согласился Николай, — поговорить есть о чём.
Лешка шёл впереди, Николай чуть поотстав. Никого в поселке не было видно. Будто вымерло всё. Только старуха столетняя испуганно из окна смотрела на мужчин, как бы говоря, — Ну вот, опять Колька с Лёшкой сошлись. Ой что будет. Что будет.
