Его алкоголики стали подлинными бриллиантами и жемчужинами советского кино, а он обижался, что в нём видят только комика, и мечтал о Гамлете, Ричарде III, Ван Гоге, Фаусте и Дон Кихоте…
Он продал родину
Для многих зрителей – его современников он был не просто артист, а артист по-настоящему народный, не по званию, а по сути, хотя один его герой и продал родину за автомашину.
Среди восьми десятков его киноработ не было грандиозных ролей. У него и главных-то ролей было не много. Но запоминался он сразу, с первого кадра, с первого слова.
Это был человек из народа, в котором массовый зритель узнавал самого себя, и радовался, что в отдельные моменты он лучше героя, которого играл Георгий Бурков. Он был добр, невероятно обаятелен и при этом хитёр и лукав. Он был своим в любой компании, в любом коллективе как на экране и сцене, так и в жизни.
Детство
Родился Георгий 31 мая 1933 года в Перми – центре Пермского округа Уральской области. В свидетельстве о рождении было записано, что он Бу́рков – Бурко́вым он станет через 35 лет в Москве. Отец, Иван Григорьевич, работал на крупнейшем в городе Мотовилихинском машиностроительном заводе, выпускавшем чуть ли не половину всех артиллерийских систем в стране. Начинал инженером, позже дослужился до должности главного механика. Мама, Мария Сергеевна, не работала, вела домашнее хозяйство и воспитывала сына.
Родители очень любили единственного сына, а он очень любил папу и маму. Когда Жоре едва исполнилось 6 лет, отец раздобыл для всей семьи путёвки на «круиз» по Каме.
Всё было замечательно: во время плавания любовались уральскими красотами, на стоянках пекли картошку в костре, купались, играли в волейбол. Внезапно на пароходе Жоре стало плохо – от боли в животе он не мог говорить, только плакал.
Осматривая Жору, судовой врач мрачнел с каждой минутой, а потом огорошил родителей: у мальчика брюшной тиф. Когда его привезли в пермскую больницу, доктора сказали, что ребёнок не выживет – вопрос нескольких часов, может быть, дней.
Жору спасла мама – надев сестринский белый халат, она попросту выкрала сына из больницы. Дома несколько недель мальчик метался в горячке, бредил, никого не узнавал, а мама лечила его травами и отварами, рецепты которых знала с детства, проведённого в деревне, и поставила на ноги сына, которому врачи давали несколько дней.
Попытки поступить в театральный
В 7 лет Жора, как и положено, пошёл в школу. Учился ни шатко, ни валко, за отличными отметками не гнался, но много читал, и порой удивлял учителей своей эрудицией, смелостью и неординарностью суждений.
Уже тогда Жора решил, что станет актёром. Окончив школу, он сразу поехал в Москву поступать в театральный, но не прошёл даже во второй тур. Он вернулся в Пермь, на работу устраиваться не стал, сидел, по сути, на шее у отца, и едва не схлопотал срок за тунеядство.
На следующий год он снова поехал в Москву, и снова потерпел фиаско, а через год всё повторилось. Родители уговорили сына поступить на юрфак местного университета. Параллельно с университетом он учился в вечерней студии Пермского драмтеатра.
Через два года Георгий понял очевидную вещь: не может он без театра. Родители были не в восторге, но теперь уже Георгий их уговорил, и отец много лет помогал финансово нищему актёру.
Актёром можно стать и без диплома
У Георгия было плохое зрение, с детства за очки его дразнили «четырёхглазым», и в армию его не призвали. После неудачных попыток поступить в театральный ВУЗ он подумал, что актёром можно стать и без диплома, и занялся самообразованием.
Два года в Пермскую областную библиотеку он приходи первым, а уходил одним из последних. Свидетельства об окончании театральной студии для поступления в какой-нибудь театр в родной Перми оказалось недостаточно, и тогда Георгий поехал за 200 км от областного центра в город Березники.
В местном театре был большой дефицит актёров, Георгия посмотрели, и, невзирая на отсутствие диплома, приняли в труппу. Дебюта долго ждать не пришлось – в своём первом спектакле Бурков выходил сразу в двух ролях, правда, обе они были без слов.
Потом было «Кушать подано!», но вскоре ему стали давать роли покрупнее, репертуар его расширился, слава дошла до Перми, и его пригласили в тот областной драмтеатр, куда долго не хотели брать.
Начинать опять пришлось с «Кушать подано!», но большие роли тоже пришли. Кто-то рассказал московскому режиссёру Борису Львову-Анохину об уральском самородке, и тот в конце 1964 года позвал Буркова в Москву в театр им. Станиславского.
Это было как нельзя вовремя: в театре было довольно много молодёжи, а Львов-Анохин стал, вероятно, самым близким Буркову театральным режиссёром. Бурков играл Федю Протасова в «Живом трупе». Он, следуя традициям русского театра, мастерски передавая достоинство униженного, величие жалкого.
Семья
Но шепелявого, сутулого, внешне чудаковатого провинциала с уральским говорком и непомерными амбициями, приехавшего завоёвывать Москву, столица приняла далеко не сразу.
Он, как обычно, не отчаялся, и пока покорил юную актрису Таню Ухарову. Они вместе играли в «Маленьком принце» – она главного героя, а он Лиса. Георгий очень скоро позвал Таню, которая была младше него на 13 лет, замуж, и она так же быстро согласилась, хотя её родители категорически возражали.
В театре стали судачить, что «лимитчик» женится на москвичке из-за прописки. Таня была из интеллигентной семьи, её отчим, парторг крупного НИИ, вообще решил, что Бурков, у которого в Москве не было ни кола, ни двора, ни денег – брачный аферист из Перми, о котором недавно писала газета «Правда».
Да и одет он был для москвича весьма импозантно, точнее говоря, странно. Мария Сергеевна, как только Георгий сообщил ей о предстоящей свадьбе, тут же приехала в Москву. Влюблённая парочка встретила её на вокзале, и Таня маме с первого взгляда не понравилась.
Несмотря на возражения родителей с обеих сторон, в 1965-м Георгий и Татьяна официально оформили свои отношения.
Жилья у молодой пары не было, скитались по съёмным углам, зарплата в театре у обоих была маленькая, и денег порой не было даже на метро. Но любовная лодка о быт не разбилась, а стала только крепче. В 1966-м родилась дочь Маша, и лишь тогда им выделили малюсенькую комнатку в общаге.
Бурков хорошо помнил, что такое родительская любовь, и, став отцом, окружил искренней любовью и теплотой свою дочь.
Первые роли в кино
Хорошие заработки пришли, когда Бурков начал сниматься в кино. В 1966-м, в год рождения Маши, он сыграл Хмыря в одноимённой короткометражке по рассказу Василия Шукшина. Потом была небольшая роль студента в киноновелле «Ангел» Андрея Смирнова и солдата Семёнова в советско-польском фильме «Зося».
Буркова увидел Эльдар Рязанов и позвал в свою комедию «Зигзаг удачи».
Рязанов и стал главным кинорежиссёром в судьбе Буркова – семь рязановских комедий, в которых снялся Бурков, принесли ему всесоюзную популярность и всенародную любовь.
Фраза про бандитскую пулю из «Стариков-разбойников» стала крылатой, и такая фраза была далеко не единственной. Но у всякой медали есть и оборотная сторона: к артисту на всю жизнь приклеился ярлык непревзойдённого мастера смешного эпизода. Буркову же, порой, было не до смеха: он очень переживал, что может стать рядовым комиком-балагуром.
Вероятно, это и было самой большой трагедией актёра Буркова – несоответствие, как говорил Рязанов, лица спивающегося интеллигента и его, Буркова, внутреннего мира. Он был прирождённым комедийным актёром, но не хотел себе в этом признаться. Его алкоголики стали подлинными бриллиантами и жемчужинами советского кино, а он обижался, что в нём видят только комика, и мечтал о Гамлете, Ричарде III, Ван Гоге, Фаусте и Дон Кихоте.
В своих дневниках, вести которые начал в 20 лет, он признавался, что у него много замыслов собственных пьес и сценариев, но так ничего и не написал.
«Ирония судьбы, или С легким паром!»
В 1975-м Рязанов начал снимать «Иронию судьбы». У Буркова там была роль, но снова не главная и совсем не большая. Никто же не подозревал, что в том фильме любой эпизод станет шедевром, что всякая реплика уйдёт в народ – кто ж забудет бурковские «Я никогда не пьянею», «Сейчас не об этом» и другие.
Во всех его фразах важно не то, что сказано – там нет ничего особенного, а совершенно непередаваемая интонация.
Во время первых ночных съёмок сцены в бане Андрей Мягков, Александр Ширвиндт, Александр Белявский к бутафорской водке и настоящему пиву добавили настоящую 40-градусную, и получился классический советский ёрш со всеми вытекающими последствиями.
А Бурков в тот момент не пил, и был жутко зол на своих партнёров – он-то пил воду вместо водки. Но троица явно перебрала, Рязанов понял, что они не играют, а в самом деле в стельку, съёмку прекратил, а назавтра всех чуть ли не обыскивал. Говорят, сцену снимали где-то под лестницей на «Мосфильме», но в это никто не верил.
Невероятный успех картины снова вышел Буркову боком: его наперебой стали звать на роли прохвостов, выпивох и даже алкашей. А в нашей стране испокон веков отождествляли актёра и его героя – если герой благородный, значит, и актёр такой же, если герой пьяница, значит, и актёр беспробудно пьёт.
«Гараж»
Когда снимали «Гараж», что-то не клеилось, Рязанов объявил большой перерыв, и Бурков притащил вина.
Настроение было паршивое, и когда пришёл Рязанов, все были чуть тёпленькие. Рязанов вне себя от ярости, понимая, чьих это рук дело, схватил Буркова за грудки, а тот, пристально глядя в глаза режиссёру, заплетающимся, больше, чем нужно языком, спросил: «Что, Эльдар, тяжко людям в глаза смотреть»?
Рязанов сперва опешил, а потом захохотал, и начал снимать. Признание Виталия Фетисова, техника НИИ «Охраны животных от окружающей среды», которого играл Бурков, о том, что он за машину («ушастый» «Запорожец» родину продал), у тех, кто смотрел картину первый раз, вызывало шок и ужас, а потом безудержный смех.
В 1969-м начинающий режиссёр Сергей Соловьёв экранизировал рассказы Антона Чехова.
В главной роли помещика Ивана Ломова он видел только Буркова. «Мосфильм» по каким-то, то ли меркантильным, то ли политическим соображениям продвигал на эту роль итальянскую мегазвезду Марчелло Мастроянни, который в это время вместе с другой мегазвездой Софии Лорен снимался в Москве у третьей мегазвезды Витторио де Сикка в совместном советско-франко-итальянском фильме «Подсолнухи».
Соловьёв, хотя и понимал, какие выгоды в настоящем и в будущем сулит работа с Мастроянни, упёрся, и утвердил Буркова. Через два года Соловьёв позвал Буркова в свой первый полнометражный фильм «Егор Булычёв и другие» на роль Алексея Достигаева.
Дружба с Василием Шукшиным
Роли, которые Буркову предлагали, ему нравились, и он легко, без уговоров, соглашался. И с режиссёрами ему везло – помимо Рязанова и Соловьёва он по три раза снялся у Сергея Бондарчука и Карена Шахназарова, дважды – у Николая Губенко, работал с Роланом Быковым, Алексеем Сахаровым, Виктором Трегубовичем.
И, конечно, с Василием Шукшиным, с которым познакомился на съёмках фильма «Печки-лавочки».
Они подружились, стали практически неразлучны, хотя дружбе этой суждено было прожить всего пять лет. Шукшин во многом перевернул жизнь Буркова. Он снял его в «Калине красной» в роли безжалостного убийцы по кличке Губошлёп (И с тех пор я долгие годы ненавидел Буркова). Вместе Шукшин и Бурков потрясающе сыграли в картине Сергея Бондарчука «Они сражались за родину» – Петра Лопахина и его второго номера Александра Копытовского.
В том фильме кого ни возьми – Юрия Никулина, Вячеслава Тихонова, Ивана Лапикова, Николая Губенко, Нонну Мордюкову, самого Бондарчука – все гениальны, но дуэт Буркова и Шукшина особенно выделялся.
Может, потому что остальные были как бы сами по себе, а Бурков и Шукшин почти всегда были вдвоём, связанные на экране длинным противотанковым ружьём, за которое частенько вместе держались, и это умножало впечатление от них на два.
Где-то подспудно ощущалось, что эти два внешне простоватых человека и в жизни связаны чем-то большим, чем просто работа. Бурков был первым, кто обнаружил мёртвого Шукшина в каюте донского теплохода, где жили актёры во время съёмок.
После похорон друга Бурков осиротел, у него даже характер поменялся. В память о друге он задумал открыть центр культуры имени Шукшина, ходил по инстанциям, ругался, уговаривал, но разрешение «пробил», а потом практически в одиночку создал центр в Москве.
Даром для Буркова это не прошло: в 1988-м он угодил в больницу, а там выяснилось, что он на ногах перенёс несколько микроинфарктов.
В 1977 году в Перми умер Иван Григорьевич. Маме было 68, Георгий очень за неё беспокоился, и уговорил переехать в Москву. К тому времени они с Таней получили долгожданную квартиру в самом центре Москвы на Фрунзенской набережной.
Там они очень дружно жили вчетвером – Жора, Таня, Маша и мама Маруся. Мария Сергеевна пережила сына на семь лет.
Уход во МХАТ
В театре им. Станиславского Бурков прослужил в общей сложности 15 лет. (В 1969-м он ненадолго уходил в «Современник»). Он сам хотел ставить спектакли, но ему этого не разрешали, и в 1980-м он ушёл во МХАТ, надеясь, что Олег Ефремов, с которым у Буркова ещё с «Современника» были хорошие отношения, позволит ему заниматься режиссурой, но надежды эти были тщетны: Ефремов говорил, что Бурков чудесный актёр, а постановка спектаклей – это совсем другая профессия.
Во МХАТе Бурков играл генерала Панфилова в «Волоколамском шоссе», Миколу Задорожного в «Украденном счастье» и других.
Однажды на спектакль «Так победим!» по Михаилу Шатрову, где Бурков играл Бутузова, приехал генсек Леонид Брежнев, уже очень нездоровый пожилой человек. Когда Бурков говорил свой монолог, у Брежнева выпал слуховой аппарат, и он очень громко на весь зал сказал, что ничего не слышит и не понимает.
Бурков растерялся – что делать? Повторить всё снова и по слогам? Он выкрутился: стал говорить громче и медленнее, словно рассуждая.
В 1984-м Бурков перешёл в театр им. Пушкина, а в 1987-м – в другой МХАТ к Татьяне Дорониной.
В 1987-м Бурков вместе с Германом Лавровым снял свой единственный режиссёрский и очень добрый фильм «Байка» по сценарию Нины Семёновой. Для главной женской роли в этом фильме Бурков нашёл никому не известную Нину Усатову, и сам, конечно, сыграл главную мужскую роль.
Травма
В пятницу, 13 июля 1990-го Буркову позвонил Рязанов и сказал, что собирается снимать трагикомедию «Небеса обетованные», и что специально «под Буркова» там написана одна из главных ролей – президента нищих со свалки Дмитрия Логинова.
Бурков согласился сразу и попросил прислать сценарий. Рязанов сказал, что в понедельник сценарий отправит. Понедельник был 16-го. В этот день у себя дома Бурков, чтобы достать книгу с верхней полки, залез на стул с колёсиками. Стул поехал, Бурков упал и сломал бедро.
В больнице он пять часов ждал, когда придёт хирург. Буркова и родных поставили перед выбором: наложить гипс и месяца полтора сидеть дома, или сделать операцию, и уже через десять дней встать на ноги.
Ждать Бурков не мог, операция прошла успешно, но на следующий день он умер.
